Когда нет предмета для критики

 

В последние год-два в пространстве Интернета усилились нападки на Международный Центр-Музей имени Н. К. Рериха, его руководителей и соратников. У некоторых ограниченных или злонамеренных личностей деятельность МЦР вызывает неприятие и яростную «критику». То памятники Рерихам сделали не того цвета, то руководство Музея ведет не ту политику, и люди в этом руководстве не те, и меценаты у Музея «неправильные»… И в старательных поисках найти еще что-нибудь «не то» в МЦР, эти «критики» докопались до книг, написанных ещё в советский период, Л. В. Шапошниковой, ныне генерального директора Центра-Музея имени Н. К. Рериха. Они решили подойти к ним со «строгой» меркой сегодняшнего дня. На одном из сайтов в Интернете появился пасквиль, автор которого пытается проанализировать отношение Л. В. Шапошниковой к теософии и Е. П. Блаватской лично, каким оно было тридцать с лишним лет назад. Вот что у него получилось:
«Процитируем сначала из книги Л. В. Шапошниковой „Тайна племени голубых гор“. Как она пишет, в теософской библиотеке города Мадраса она наткнулась на книгу Е. П. Блаватской „Загадочные племена на „Голубых горах“ в дебрях Индии“. Прочитав эту книгу, и не поняв объяснений Е. П. Блаватской по поводу оккультных способностей туземных племён, Л. В. Шапошникова решила списать своё непонимание на авторский „вымысел“ Е. П. Блаватской: „Обладая незаурядной фантазией и явной склонностью к преувеличению, эта способная журналистка, мягко, выражаясь, допустила ряд неточностей. Вероятно, все эти „неточности“ были подчинены какому-то ее замыслу, связанному с таинством мистики, и не понятого мною.
…Стоп, мадам Блаватская, — сказала я. — Конечно, каждое учение имеет свою точку зрения на историю и действительность. Но нельзя же искажать все до такой степени“
(стр. 304).

Автор пасквиля оказался, по-видимому, не способен охватить встретившуюся ему мысль в ее полноте и цельности. И он поступил очень просто — обрезал непонятные ему научные рассуждения Елены Петровны и комментарии к ним Людмилы Васильевны, а оставшуюся часть цитаты подогнал под свое толкование.
Л. В. Шапошникова выразила свое непонимание не по вопросу „объяснений Е. П. Блаватской по поводу оккультных способностей туземных племен“, как утверждает автор пасквиля. По этому поводу Людмила Васильевна как раз таких сомнений не испытывала и писала в своей книге: „Ряд фактов, связанных с этой стороной жизни Тода и Курумба, которые сообщила она (ЕПБ) в своей книге, вряд ли стоит подвергать сомнению… дело, конечно, не в черной и белой магии“1. И в другом месте, по поводу „оккультных“ способностей уже самой Елены Петровны, она замечает: „Она, по всей видимости, была одарена рядом не совсем обычных способностей, существование которых сейчас наукой уже не отрицается“2. То есть с пониманием этой стороны действительности, утверждаемой теософией, у Людмилы Васильевны никаких проблем не было даже в те далекие годы. Свое непонимание Л. В. Шапошникова выразила по другому поводу, а именно, относительно „замысла“ Елены Петровны, в силу которого та решила допустить эти явные для ученого „неточности“, связанные с вполне конкретной научной проблемой — попыткой „дать картину истории и происхождения племени Тода“. Вот более полная цитата из книги Людмилы Васильевны, обрезанная в пасквиле:

„Но дело, конечно, не в черной и белой магии. Блаватская пыталась дать картину истории и происхождения племени Тода. Обладая незаурядной фантазией и явной склонностью к преувеличениям, эта способная журналистка, мягко выражаясь, допустила ряд неточностей. Вероятно, все эти „неточности“ были подчинены какому-то ее замыслу, связанному с таинствами мистики и непонятому мною. „Касательно самих гробниц, — читала я, сидя в прохладном зале библиотеки теософского общества, — кем и когда они были сооружены, какой из людских пород они послужили последним убежищем на земле, также ничего нельзя сказать, ни даже предположить“. Слова звучали загадочно, туманно и даже притягательно. „Что означают эти странные геометрические фигуры, каменные, костяные и глиняные, эти додэкаэдры, треугольники, пяти-, шести- и восьмиугольники самой правильной формы, эти, наконец, глиняные фигурки с бараньими и ослиными головами на птичьих телах?“ — Стоп, мадам Блаватская! — сказала я. — Конечно, каждое учение имеет свою точку зрения на историю и действительность. Но нельзя же искажать все до такой степени. Почему бронзовые вазы и железные наконечники, найденные в погребениях Тода, надо превращать в каменные и костяные геометрические фигуры?
К тому времени я уже хорошо знала коллекцию глиняных статуэток. На недостаток воображения я никогда не жаловалась, но при всем этом я не могла найти среди фигурок овец, лошадей, верблюдов, петухов и павлинов „бараньих и ослиных голов на птичьих телах“. Все это меня сразу настроило на скептический лад. Но тем не менее я все-таки попалась на удочку. Потому что на этой удочке была великолепная приманка. „Были вырыты, — недрогнувшей рукой писала знаменитая теософка,- каменные доски, по углам которых выцарапано нечто похожее на иероглифы, вроде тех, что находят на обелисках Паланки и Мексики“.
… где-то внутри начался странный диалог.
— Блаватская фантазирует, — сказал благоразумный человек, знавший проблему.
— А если нет? — ответил другой, легковерный и склонный к авантюрам…
Оба человека перепирались долго. Но легковерный авантюрист одержал победу. Я немедленно покинула библиотеку и со скоростью, на которую только был способен городской транспорт Мадраса, устремилась в музей к Шарме. Если действительно что-то и было обнаружено, он-то об этом должен знать…
Вот тогда-то мы оба и спустились в этот злополучный подвал запасника. Шарма сказал мне, что если и есть что-то, то это должно быть там… Из душного, грязного подвала мы вылезли только к концу дня, голодные, злые и измазанные… Позже, в Нилгири, я видела немало плоских каменных плит, прикрывающих погребения Тода. Ни на одной из них никаких знаков или чего-либо, напоминающего их, не оказалось“.
3

Из приведенной цитаты виден и истинный смысл этого отрывка из книги Л. В. Шапошниковой, так превратно понятого старательным „критиком“, а также то, с каким добрым юмором описывает Людмила Васильевна свое небольшое приключение, причиной которого стала Елена Петровна Блаватская. И при этом, как истинный ученый, она демонстрирует глубокое понимание затронутого Е. П. Блаватской в художественно-публицистическом очерке научного вопроса. Естественно, что Елена Петровна писала не научную работу, а увлекательный рассказ путешественницы, и потому дала волю своему действительно богатому воображению. Людмила Васильевна как ученый не могла этого не заметить, и со свойственным ей юмором описала этот факт.
Но сравним эту слегка ироничную характеристику Елены Петровны, — „обладая незаурядной фантазией и явной склонностью к преувеличениям…“, — данную Л. В. Шапошниковой по вполне конкретному поводу, по вполне конкретной научной проблеме, с аналогичной характеристикой Учителей, данной Ими в „Письмах Махатм“ и процитированной Д. Х. Колдуэллом, составителем подборки воспоминаний и свидетельств, собранных в книге „Оккультный мир Блаватской“:

„… ЕПБ — она обладала совершенно чудесными и исключительными дарованиями. Вместе с тем у нее было множество явных личных недостатков, но и в том виде, как она была, не было никого из живущих, кто мог бы сравниться с ней по степени пригодности для этой работы“; „Ее импульсивная натура… постоянно готова вынести ее за пределы истины в область преувеличения“; „Совершенно вне всякого сомнения, что она вообще склонна к преувеличению, и когда заходит речь о „раздувании величия“ тех, ради кого она существует, то тут ее энтузиазм не знает предела…“4.

Как видно, автор пасквиля сам не понял, что хотела сказать Людмила Васильевна в этом отрывке, касавшемся Е. П. Блаватской. Но всю дальнейшую схему своего „анализа“ он строит именно на этом якобы уличении Л. В. Шапошниковой в непонимании Е. П. Блаватской и теософии. Он продолжает свою „критику“:
В книге „Годы и дни Мадраса“ Л. В. Шапошникова даёт уже развёрнутую картину своего видения жизни Е. П. Блаватской и мотивов создания Теософского общества. После того как Л. В. Шапошникова пишет, что Е. П. Блаватская „сбежала“ из Тифлиса в поисках „тайных знаний, которые делают человека могущественным“, Л. В. Шапошникова останавливается на причинах создания первого Теософского общества в Нью-Йорке: „Здесь, в Америке, Блаватская встретила полковника Олкотта, который интересовался модным в то время спиритизмом и с удовольствием слушал рассказы странной русской о Востоке. В Нью-Йорке и других городах Америки возникали всякие „ложи“ и „братства“ спиритистов. Они гоняли блюдечко по кругу, вызывали духов великих людей и фотографировались в обнимку с привидениями. Блаватская и Олькотт охотно посещали спиритические сеансы и даже стали членами некоторых „братств“. Но в этих „братствах“ были свои руководители и будущие теософы оказались на положении рядовых спиритов. Блаватская никак не могла придумать что-нибудь такое, чтобы превзойти спиритов с их банальными духами…Спириты не могли вызывать духи. Вот тогда пришла мысль создать Теософское общество. Это случилось в Нью-Йорке в 1885 году. . . Новое общество объявило, что только оно владеет тайнами жизни, и потребовало к себе соответствующего уважения. Блаватская выступила с программным заявлением в спиритической прессе. . . Она сказала, что существует магия, которая делится на белую и черную. Спиритические круги Америки были потрясены. Почему они не додумались до такого? Теперь всем было ясно, что Блаватская и Олькотт их обскакали. Все давно уже привыкли к духам. А магия — это было что-то новое и вопиющее… Теософское общество поставило перед собой великолепную цель: „собирать и распространять знания о законах, которые управляют вселенной“. Чёрная и белая магия оказались в числе этих законов“.

Интересно сравнить приведенный автором пасквиля отрывок из книги Л. В. Шапошниковой „Годы и дни Мадраса“ (стр. 163), так его возмутивший, с описаниями истории создания Теософского общества, сделанными современными теософами. Но вначале приведу краткую цитату из этой книги Людмилы Васильевны, предваряющей главу, посвященную основателям Теософского общества:

„Члены общества (Теософского) придерживаются индусского погребального обряда. По всей территории разбросаны храмы, представляющие различные религии. На берегу небольшого водоема стоит буддийская ступа, сквозь деревья проглядывает черепичная крыша католической церкви, блестит на солнце белый мрамор куполов мечети, крылатые боги украшают фасад зороастрийского храма, возвышаются похожие на крепость стены масонского храма, в зарослях казуарины неожиданно вырастает синагога, мелодично звонят колокола индуистского храма. Во всем городке, на его чистых тенистых улицах, в рощах, на уютных площадках, царит покой и умиротворение…Все располагает к отдыху и размышлениям.
Так выглядит Теософское общество извне. И лишь немногие знают или догадываются, какие странные истории происходили за его изгородью. С именами каких интересных, а подчас загадочных людей оно было связано…
Ее называли загадочной личностью и шарлатанкой, великим учителем и русской шпионкой. Ей приписывали таинственные оккультные силы и уникальную способность к мошенничеству. Она обладала незаурядным мужеством и литературным даром. Была хорошим организатором, способной журналисткой и неудержимой фантазеркой. Ее жизнь похожа на приключенческий роман с неизбежными элементами фантастики“
5.

Весьма информативное в условиях советской цензуры описание, сделанное искусно и с любовью. И эти строки раскрывают истинное отношение автора к Елене Петровне. Хорошо видно восхищение и уважение, которые испытывает автор этих слов, сам человек неординарный, к своей очень необычной и во многом загадочной героине.

Но вернемся к „критику“ этой книги и его „анализу“. Он опять превратно толкует слова Людмилы Васильевны, обрезая их контекст согласно своему пониманию, точнее непониманию — „Л. В. Шапошникова пишет, что Е. П. Блаватская „сбежала“ из Тифлиса в поисках „тайных знаний, которые делают человека могущественным“. Более полная цитата выглядит так:
„В 1848 году она вышла замуж за генерала Блаватского, наместника Эривани. Через три месяца она сбежала от него в Египет. Ее влекли к себе древние страны, она надеялась, что найдет там тайные знания, которые делают человека могущественным. Из Египта она отправилась в Афины, затем в Смирну и Малую Азию. В это же время она пыталась проникнуть в Тибет…“6.
И далее идет подробное перечисление ее путешествий и духовных исканий, вплоть до приезда в Америку. Сравним с тем, что пишет по этому поводу теософ, исследователь жизни Е. П. Блаватской, которого трудно заподозрить в предвзятости:
„Когда ей было почти семнадцать лет, она вышла замуж за генерала Блаватского… Сам по себе этот брак для нее ничего не значил… Через несколько месяцев она сбежала из дома мужа и отправилась в дальнее путешествие по Турции, Египту и Греции…“7.
Как видим, Людмила Васильевна ничуть не погрешила против истины, описывая духовные искания молодой Елены Петровны. И даже слово „сбежала“, которое, примененное к Е. П. Блаватской, по-видимому, возмутило „иерархические“ чувства „критика“, соответствует действительности.

Последуем далее по цитате из книги „Дни и годы Мадраса“, приведенной в пасквиле, но дадим более широкий ее контекст: “Здесь, в Америке, Блаватская встретила полковника Олькотта, который интересовался модным в то время спиритизмом и с удовольствием слушал рассказы странной русской о Востоке. В Нью-Йорке и других городах Америки возникали всякие „ложи“ и „братства“ спиритистов. Они гоняли блюдечко по кругу, вызывали духов великих людей и фотографировались в обнимку с привидениями. Блаватская и Олькотт охотно посещали спиритические сеансы и даже стали членами некоторых „братств“»8.

Это тоже вполне соответствует исторической действительности. Сейчас хорошо известно, что в описываемое время в Америке был бум спиритических феноменов, и Олькотт ими очень интересовался, был «увлечен духами», как вспоминала позже Е. П. Блаватская. Елене Петровне пришлось погрузиться в это спиритическое «болото», чтобы привлечь внимание Олькотта к философской стороне вопроса, и спасти его и, возможно, других спиритов от заблуждений. Вот что пишет об этом Сильвия Крэнстон, исследовательница жизни Елены Петровны: «В годы, предшествовавшие основанию Теософского общества, мы застаем ЕПБ в роли сотрудницы и защитницы спиритов… Но, возможно, она просто рассчитывала по-дружески отвлечь спиритуалистов от подобных занятий и пробудить у наиболее подготовленных из них интерес к той здравой философии, которая объясняет не только феномены, но и разнообразные тайны окружающего нас мира»9. «Я была послана в Америку с конкретной целью — и послана к Эдди. Там я встретила Олькотта, увлеченного духами. Мне было велено довести до его сознания, что спиритические явления без философии оккультизма опасны и вводят в заблуждение. Я доказала ему, что то, что медиум может делать с помощью духов, другие способны делать по своей воле без каких-либо духов… Я сказала ему, что мне известны Адепты, „Братья“, не только в Индии и за Ладакхом, но также в Египте и Сирии…»10.

Прежде чем продолжить эти сравнения, необходимо заметить, что в то время и в том месте, в начале семидесятых годов прошлого века в Советском Союзе, не обо всех вещах, особенно касавшихся духовных вопросов, можно было писать «открытым текстом». Т. Сергеева в статье «Зверь толпы не близок строителю»11, вызванной год или два назад подобной критикой этой же книги, высказывает мысль, заслуживающую внимания:
«Но попробуем посмотреть на так резко критикуемое издание с другой позиции. В своих воспоминаниях о Ю. Н. Рерихе Рихард Рудзитис неоднократно упоминает беседы о научном атеизме — обязательном предмете изучения советских студентов. Рудзитис пишет, что пропаганда атеизма дает противоположные результаты, большинство студентов, которые ничего не знают, все же чему-то научаются, и что книги по научному атеизму покупают в основном люди верующие. Этот парадокс хорошо понятен тем, кто в то самое время „застоя“ пытался найти хоть крупицы информации о запретных предметах, а еще лучше тем, кто имел мудрое мужество эту информацию в завуалированном виде доносить в книгах или кинофильмах, потому и называемых „элитными“, что их „эзопов“ язык не был понятен толпе. Лишь высококультурный человек, ищущий поверх всего зерна знания и созидания, мог отсеять плевелы формы и познать суть».

Да, Людмила Васильевна была и остается ученым, и тот период ее творчества пришелся на время господства идеологии научного атеизма. Путь её собственных духовных исканий шел через научное познание, через проверку жизненных фактов пытливым научным умом. Критерии, с которыми Людмила Васильевна подходила к людям и событиям, остаются значимыми и сейчас. Как человек, занимающий активную жизненную позицию, она с возмущением относится ко всем проявлениям социальной несправедливости, и с радостью отмечает все искания общего блага. Она, как истинный ученый, интересуется проявлениями древней Культуры Индии, «донесенными до наших дней» — будь то памятники храмовой архитектуры, или библиотечные собрания, красочные народные праздники, или живые носители древних искусств и духовных традиций. Во всем этом она ищет зерно живой и жизненной истины.
К описанию основания и деятельности Теософского общества Л. В. Шапошникова подходит с теми же критериями, непредвзято и научно, стараясь отделить жизненно важное и общезначимое от наносного и случайного. Она описывает историю Общества в лицах и фактах, отмечая у этих лиц и положительные и отрицательные черты характера, проявляющиеся в их жизненных действиях и судьбах. Она вкладывает в их уста слова и мысли, которые не могла бы по условиям цензуры сказать сама, но которые дают достаточное начальное представления об идеях теософии. Например, —
«- А все-таки вы, русские, интересный народ,- неожиданно оживился мой собеседник. — Вот и Блаватская была русская. У вас, как бы это сказать точнее, открытый разум. Да, да, именно открытый разум. Просветленный. Вам очень многое стало доступным. Космос, например. Ваша наука сделала большие успехи и объяснила многое. А вот наше общество появилось тогда, когда наука была не в состоянии осмыслить некоторые явления природы. Да и сейчас немногое ей удается в этом отношении. Теософия же могла объяснить эти загадочные явления посредством религии.
— Что же может объяснить религия, как таковая?
— Ну, не сама религия, конечно, а те древние знания, которые она хранит. И не одна религия, а все. Ведь слово „теософия“ означает „божественная мудрость“. Мы стараемся собрать эту мудрость, используя все религии. Даже в атеизме есть своя мудрость…»
12.
Такой научный подход для того «времени и места» был очень плодотворным, если не единственно возможным, и дал многим думающим читателям её книги богатый материал и для познания, и для собственных размышлений и выводов.
Но некоторые люди не могут, или не хотят понять, что есть «необходимость момента», есть особенности времени и места, диктующие свои условия. Для них существуют только «здесь» и «сейчас», помноженные на императив «всё сразу!». Диалектика развития мыслей, идей, концепций для них не доступна, и все слова они понимает только буквально, не имея способности проникнуть в их глубинный смысл и понять внутреннюю суть описываемых явлений или событий.
Так наш старательный «критик» работ Л. В. Шапошниковой, по-видимому, буквально понял следующие слова из её книги, касающиеся отношения Е. П. Блаватской к спиритам:
«Но в этих „братствах“ были свои руководители и будущие теософы оказались на положении рядовых спиритов. Блаватская никак не могла придумать что-нибудь такое, чтобы превзойти спиритов с их банальными духами…
Блаватская выступила с программным заявлением в спиритической прессе. Она сказала, что существует магия, которая делится на белую и черную. Спиритические круги Америки были потрясены. Почему они не додумались до такого? Теперь всем было ясно, что Блаватская и Олькотт их обскакали. Все давно уже привыкли к духам. А магия — это было что-то новое и вопиющее»
13.
Он понял эти слова как «унижение мотивов создания Теософского общества до желания кого-то «обскакать»«. Но сравним эти слова со следующими историческими свидетельствами:
»Я была послана из Парижа в Америку, дабы доказать существование и истинность подобных феноменов и вместе с тем продемонстрировать ошибочность спиритуалистических теорий о «духах»14.
»Проявлениям «низшего порядка», таким как «физические феномены и банальности и болтовня обычных „духов“, ЕПБ противопоставляет поистине замечательные явления „высшего порядка, в которых неопровержимо заявляют о себе разум и знание“. Это, по ее словам, есть результат деятельности внутреннего или высшего „я“ сенситива»
15.
Эти свидетельства позволяют понять и проследить канву и суть событий, скрывающуюся за ироничными словами Л. В. Шапошниковой. Тогда становится ясно, что слово «обскакать» описывает не «мотивы создания Теософского общества», а намерение Е. П. Блаватской изменить воззрения спиритов «с их банальными духами», «продемонстрировать ошибочность спиритуалистических теорий о «духах». Вначале Елена Петровна пыталась сделать это «изнутри» обществ спиритов, постепенным убеждением подводя философскую базу под спиритические феномены и объясняя истинную суть стоящих за ними «сущностей». «Но в этих „братствах“ были свои руководители», не дозволявшие «рядовым спиритам» вторгаться в область своей веры в «духов». Потому ей было Указано начать прямые разоблачения ложности веры спиритов в общение с духами умерших, ангелами и т.п. И она выступила «с программным заявлением в спиритической прессе», и стала объяснять разницу между «проявлениями низшего порядка» и «высшего порядка, в которых неопровержимо заявляют о себе разум и знание» — т. е. в конечном счете, о разнице между черной и белой магией, если понимать магию достаточно обобщенно.
И первоначально именно с этой целью — противопоставить «банальным» воззрениям спиритов «стройную, гармоничную философскую схему» и серьезные «исследования природы… сил — космических и психических» — и было создано Теософское общество. Вот как об этом историческом событии пишет Г. Олькотт:
«7 сентября 1875 года группа дам и господ по моему предложению приняло согласие сформировать то, что впоследствии превратилось в Теософское общество… Встреча… представляла собой неформальное собрание друзей и знакомых… чтобы прослушать доклад мистера Джорджа  Х. Фельта…Интерес к его лекции… увеличился десятикратно, когда он заявил, что, читая эти иероглифы, он не только сделал открытие о широком использовании в египетских храмовых мистериях духов-элементалов, но и расшифровал мантрамы, которыми их заклинали, провел их практическую проверку и обнаружил их действенность.
…Что касается меня, то я был совершенно убежден в… существовании духов-элементалов и в способности человека подчинять их своей воле… Мне также стало известно о существовании посвященных Адептов магии… Поэтому я подумал, что есть отличная возможность при помощи мистера Фельта и без упоминания имени Учителей пролить поток света на проблему психических феноменов. Я черкнул на листочке бумаги одну или две строчки, спрашивая у ЕПБ ее мнение относительно того, чтобы сейчас предложить сформировать подобное общество…
Когда она кивком головы выразила свое согласие, я встал… и осведомился у присутствующих, готовы ли они присоединиться ко мне и организовать общество в той области, к которой относилось открытие мистера Фельта…»
16.
Из этих слов видно, что первоначально Теософское общество образовалось вокруг «той области, к которой относилось открытие мистера Фельта» — области исследования магических заклинаний и скрытых в этой сфере практических возможностей человека, т.е. магии. А вот как тоже самое, но несколько ироничным языком, о «букву» которого споткнулся наш «критик», описывает Л. В. Шапошникова:
«Наконец подвернулся молодой архитектор Фелт. Он заявил, что открыл тайну пропорций в египетской архитектуре. Но это было не все. Фелт обнаружил, что египетские жрецы были великими магами и могли вызывать „духи элементалов“. Это уже было кое-что. Спириты не могли вызывать духи элементов. Вот тогда и пришла мысль создать Теософское общество. Это случилось в Нью-Йорке в 1885 году. 17 других спиритов дали согласие стать его членами. Новое общество объявило, что только оно владеет тайнами жизни, и потребовало к себе соответствующего уважения. Вдохновленное первым успехом Теософское общество поставило перед собой великолепную цель: „собирать и распространять знания о законах, которые управляют вселенной“. Чёрная и белая магия оказались в числе этих законов»17.
И еще одно подтверждение двух последних фраз — о первоначальной «великолепной цели» Теософского общества — мы опять находим в книге «Оккультный мир Блаватской»:
«Начав с обобщенной постановки целей, а именно: „собирать и распространять знания о законах, которыми управляется эта Вселенная“, основатели Теософского общества вскоре выразили их более конкретно:
… 3. Исследовать неизвестные законы и скрытые в человеке силы»
18.

Смешными и нелепыми после этого выглядят сетования автора пасквиля о том, что Л. В. Шапошникова не имеет ни малейшего представления о великих целях Теософского общества, об истинных Создателях Теософского движения, унижая мотивы создания Теософского общества. Он не может, или не хочет понять, что прямое упоминание имен Учителей в связи с Теософским обществом в шестидесятые-семидесятые годы в Советском Союзе, в атеистической среде, вполне могло привести к кощунственному отношению к Учителям и отторжению имени и идей Е. П. Блаватской. Ибо сознание людей меняется постепенными и последовательными касаниями, а все чрезмерное и несвоевременное ведет только к его разрушению.
Он не способен понять еще одного, говоря «об истинных Создателях Теософского движения» — принципа Иерархии. Для него существуют только «небесные» Учителя, которые все делают сами — сами создают духовные общества, используя людей лишь как послушные орудия своей воли. Это глубокое заблуждение человека, избегающего личной ответственности и желающего переложить её на плечи Учителей. Г. Олькотт так завершает свое описание истории создания Теософского общества:
«… То, что сказано выше, — это простое и не приукрашенное повествование о начальном этапе существования Теософского общества… У меня не было „приказа“ сформировать Общество… Эта идея возникла у меня естественно и спонтанно, как возникают подобные идеи в повседневной жизни человека. Но за этим скрывается более глубокая проблема…»19.
Да, эта «более глубокая проблема» в том, что Учителя, взяв на себя ответственность за помощь человечеству в развитии сознания, не имеют права вмешиваться в свободную волю людей. Они лишь осторожными касаниями помогают человеку осознать необходимость момента, предусматривая благоприятные условия для тех или иных действий и решений, давая легкий намек или предостережение. Но Они не могут приказать человеку действовать так, а не иначе — для действия нужно осознание самим человеком необходимости этого действия, его личная инициатива и ответственность. Тогда только Учителя вправе помочь развитию этого действия, этой личной инициативы в нужном направлении. И земными основателями, земным фокусом или центром, Теософского общества были именно Е. П. Блаватская и Г. Олькотт, а Учителя только помогали развиться их личной инициативе, — в той форме, в которой она возникла по их личному разумению, — в нужном эволюции направлении. Это непонимание принципа Иерархии приводит таких людей, в конечном счете, к отрицанию земной иерархии, как не соответствующей их личным представлениям и идеалам. Получается, что как бы Иерархия существует — но где-то на «небесах» или в книгах, а не в реальной жизни людей. И не случайно следующие естественные и ясные мысли из журнала «Мир Огненный» — «… каждое построение, в том числе и земное, может иметь лишь один фокус. И любая наша деятельность в сфере духовного строительства может принести реальную эволюционную пользу, когда она находится в орбите Единого Фокуса, земной проекцией которого для изучающих Живую Этику является сегодня МЦР»20 - были перетолкованы в этом пасквиле, как какие-то притязания Л. В. Шапошниковой на власть.
То есть от Международного Центра-Музея имени Н. К. Рериха, — созданного по замыслу Рерихов и их Учителей как живой центр по распространению эволюционных идей, которые несет в себе наследие Рерихов (и в этом смысле являющийся «земною проекцией Единого Фокуса»), — мысль «критика» перескочила на личность руководителя Центра. В его сознании просто не совмещаются принцип Иерархии с принципом самодействия и личной ответственности, принцип «центральной клетки» любого органического земного построения с принципом свободного объединения вокруг центра добровольных сотрудников. Иными словами, автор не понимает сущности принципа Иерархии, обвиняя сторонников МЦР в «раболепности и бездумном подчинении», а саму Л. В. Шапошникову в «безосновательных требованиях».
Анализ «теософских» глав из книг Л. В. Шапошниковой показывает безосновательность обвинений её автором пасквиля в непонимании теософии и «оскорблении Иерархии». Люди, обладающие широтой сознания, хорошо воспринимали эти книги. Так  П. Ф. Беликов писал 17 июня 1972 года:
«Уважаемая Людмила Васильевна!
Сердечно благодарю Вас за письмо от Святослава Николаевича. Вас я давно уже знаю по Вашим книгам и публикациям об Индии и рад, хотя бы на первый случай и заочно, познакомиться с Вами лично»
21

Этот пасквиль, его обвинительный пафос и оскорбительный язык, ярко показывает, что люди, имеющие ограниченное сознание и ничего выдающегося в своей жизни не совершившие, хотя и читают книги «Живой Этики», не понимают их сути, и потому позволяют себе грубые выпады в адрес уважаемых в мире культуры последователей дела Рерихов, самоотверженно работающих во имя Культуры.
Хочется посоветовать таким горе-критикам попытаться расширить свое сознание пониманием Культуры, о которой так много писали все Рерихи, пониманием многообразия и «неисповедимости» путей, по которым она проникает и просвещает умы и сердца людей. Тогда у них не возникло бы такого предвзятого отношения к трудам Л. В. Шапошниковой, да и самого желания производить «археологические раскопки» в замечательных книгах в поисках соринки в глазу соседа.


Устименко А. П.

 

____________________
 

1 Шапошникова Л. В. Тайна племени голубых гор. М. , Наука, 1969, стр. 303.
2 Шапошникова Л. В. Годы и дни Мадраса. М. , Наука, 1971, стр. 162.
3 Шапошникова Л. В. Тайна племени голубых гор. М. , Наука, 1969, стр. 303-305.
4 Оккультный мир Блаватской. М. , Сфера, 1996, стр. 466, 469.
5 Шапошникова Л. В. Годы и дни Мадраса. М. , Наука, 1971, стр. 161.
6 Там же, стр. 162.
7 Оккультный мир Блаватской. М. , Сфера, 1996, стр. 13-14.
8 Шапошникова Л. В. Годы и дни Мадраса. М. , Наука, 1971, стр. 163.
9 Крэнстон С. Е. ПБлаватская, жизнь и творчество. Рига, Лигатма, 1996, стр. 164.
10 Там же, стр. 154.
11 Газета «Содружество», № 7, октябрь, 2002, стр. 8.
12 Шапошникова Л. В. Годы и дни Мадраса. М. , Наука, 1971, стр. 158-159.
13 Там же, стр. 163.
14 Крэнстон С. Е. П. Блаватская, жизнь и творчество. Рига, Лигатма, 1996, стр. 166.
15 Там же, стр. 162-163.
16 Оккультный мир Блаватской. М. , Сфера, 1996, стр. 103-105.
17 Шапошникова Л. В. Годы и дни Мадраса. М. , Наука, 1971, стр. 163.
18 Оккультный мир Блаватской. М. , Сфера, 1996, стр. 17.
19 Там же, стр. 107.
20 Мир огненный // № 1, 1997. С. 2.
21 Беликов П. Ф. Непрерывное восхождение. Т. II. Ч. 1. М. : МЦР, 2003. С. 241.