Дмитриев: невыученный урок прошлого

В конце 2003 года в издательстве МЦР вышел второй том (в двух книгах) сборника «Непрерывное восхождение», где опубликованы письма П.Ф. Беликова, биографа семьи Рерих, ближайшего соратника С.Н. Рериха в Советском Союзе. Эти письма дают нам живую картину Рериховского Движения в нашей стране 60-70-х годов прошлого столетия, Беликов вновь выступает беспристрастным биографом, но уже «биографом» целого движения. Некоторые личности, до сих пор владеющие умами части рериховцев, благодаря письмам Павла Федоровича получили объективное освещение. Свое место отведено в этой «биографии» личности и деятельности А.Н. Дмитриева, особенно его меморандуму  «О проблеме создания культурно-научного центра в развитие идей Н.К. и Е.И. Рерихов», в 1979 году направленному в обком КПСС и принесшим немало вреда делу распространения идей Рерихов.

Появлению второго тома сборника «Непрерывное восхождение» предшествовал выход в 2002 году книги О.Е. Аникиной «Под небом Уймона». В этой книге описана авторская версия строительства музея в Верхнем Уймоне и сопутствующих этому событиях и взаимоотношениях. Аникина является давней и восторженной почитательницей А.Н. Дмитриева, об этом свидетельствуют ее «хвалебные гимны» в адрес своего кумира: «Но Дмитриев, как явление чрезвычайное, во всеоружии ученого-энциклопедиста, стоика, воспитанного всем суровым военным и послевоенным бытом в осиротевшей семье, йога-спортсмена, высокого философа и пассионария во всей неугасимости зажженных огней, БЫЛ ВОСТРЕБОВАН чрезвычайным временем в чрезвычайном месте необходимостью чрезвычайных действий: «Сказание о Гиганте, держащем Землю, не есть суеверие, но память о Едином, принявшем ответственность за Землю. Так в каждом действии есть единый, принявший на плечи ответственность»».

Весьма смелое сравнение, тем более, если учесть что во время «чрезвычайной деятельности» Дмитриева, выразившейся в организации строительных работ в Уймоне и написании прожектерского «меморандума», в частности планирующего «перебазирование» архивов Института гималайских исследований «Урусвати» на Алтай, - был в полном здравии С.Н. Рерих. Автор забывает, что лишь Святослав Николаевич, названный Махатмой своей матушкой, Е.И. Рерих, мог решать, когда и как распорядиться наследием своей семьи. И Дмитриев явно не был тем «Единым», на чьих плечах действительно лежала ответственность за судьбу наследия Рерихов. В связи с этим можно вспомнить лишь «непомерную ношу», которую в свое время самовольно взял на свои плечи Мирон Тарасов.

После выхода писем П.Ф. Беликова почитатели Дмитриева, возмущенные беспристрастной оценкой деятельности их кумира, решили перейти в наступление и разместили на своем сайте тот самый «меморандум» от 1979 года, и «разоблачительную» статью Е.В. Скосырской.

Но вернемся немного назад, осветим историю вопроса. В 1974 году, во многом благодаря усилиям Л. Цесюлевича, на доме Атаманова в Верхнем Уймоне была установлена мемориальная доска о пребывании в этом доме Н.К. Рериха и его семьи в 1926 г.  В 1977 году им же, в сотрудничестве с академиком А.П. Окладниковым была выдвинута идея о превращении этого дома в мемориальный дом-музей Н.К. Рериха. Идея была поддержана на краевом уровне, были выделены средства на реставрацию дома Атамановых, была создана Комиссия на базе краевой организации союза художников, которая занялась подбором экспонатов. Но по обычной для тех лет безалаберности средства были потрачены впустую, на реставрацию дома их уже не хватило. А чиновникам срочно понадобилось «пустить пыль в глаза» Святославу Николаевичу, пожелавшему узнать состояние дел с музеем в Верхнем Уймоне. Тогда и решили вместо трудоемкой и долгой реставрации построить рядом новый дом и в нем создать мемориальный музей. В этот критический момент и появился А.Н. Дмитриев с группой энтузиастов и помог реализовать спасительную для чиновников идею. Возник конфликт между уже существовавшей Комиссией по созданию мемориального дома-музея, и новым организатором строительства, А.Н. Дмитриевым.

Если бы деятельность А.Н. Дмитриева ограничилась только этим, то «плоховатое», по выражению П.Ф. Беликова, отношение к нему со стороны многих людей так бы и осталось в сфере межличностных отношений. Но А.Н. Дмитриев пошел дальше, и в начале 1979 г. создал «меморандум», с претензией  на комплексную программу создания культурно-научного центра по изучению, популяризации и развитию идей Рерихов (понимаемом А.Н. Дмитриевым весьма однобоко). Более того, Дмитриев в этом «меморандуме» пытался убедить партийных чиновников в том, что идеи Живой Этики должны прийти на смену идеям ленинизма, «эволюционно» их развить в новых глобальных условиях, сложившихся на Земле. И это в то время, когда книги Живой Этики  были под запретом, и их авторы на официальном уровне были не известны. Для времени застоя, скорее даже закостенения в сфере идеологии, в стране «развитого социализма», «успешно» двигающейся к коммунизму, предлагать такое чиновникам партийного аппарата было, мягко говоря, несоизмеримо. П.Ф. Беликов определил эти действия А.Н. Дмитриева более точно, назвав их действиями маньяка. Они нанесли вред не только самому Дмитриеву и его сподвижникам, но в первую очередь имени Рериха. Рериховские чтения 1979 года в Новосибирске чуть не были сорваны, и состоялись в урезанном виде. Все доклады прошли цензуру, часть докладчиков «отсеяли», в частности доктора Г.Ф. Лукина с его медицинским докладом. В Москве сняли уже готовую к выходу публикацию о Н.К. Рерихе. На Алтае идея мемориального дома-музея была похоронена «до лучших времен», до тех пор, пока Перестройка не смела идеологические запреты.

Эта ситуация в большем или меньшем объеме разбирается в 25 письмах П.Ф. Беликова, адресованных более чем десяти различным корреспондентам. Подавляющая часть из этих писем датируется временем после появления «меморандума» и вызвана справедливым возмущением Павла Федоровича вредоносными действиями А.Н. Дмитриева.

Надо сказать, что Павел Федорович никогда не позволял себе оценивать человека, исходя из своих личных симпатий или антипатий. Единственным критерием оценки для него было – пользу или вред приносят действия человека имени Рериха и делу распространения его идей. С этой, и только с этой точки зрения в письмах П.Ф. Беликова «выделяются» в отрицательную сторону три личности: Олесь Бердник, пытавшийся публиковать свои компиляции и профанирующие комментарии к идеям Н.К. Рериха, Виктор Васильчик, захвативший и фактически изолировавший от общественности мемориальную квартиру Юрия Николаевича и хранящуюся там часть наследия, и А.Н. Дмитриев как инициатор «меморандума».  При этом тон высказываний Павла Федоровича всегда сдержанный, без лишних эмоций, аргументированный.

Павел Федорович строит свои выводы о Дмитриеве не только по последствиям «меморандума» и результатам личных встреч (таких встреч было две, при одной имела место продолжительная беседа), но также по отзывам многочисленных своих новосибирских знакомых, среди которых были и бывшие «ученики» Дмитриева, хорошо знавшие его и методы его «духовной» работы.

Автор «разоблачительной» статьи против сборника писем П.Ф. Беликова, сетует на отсутствие в нем «научно оформленных ссылок на архивы» и описания характера каждого письма – рукопись или машинопись и т.д. Во-первых, такие строгие требования выдвигаются не к просто научным, а только к академическим изданиям. Во-вторых, из тех же писем известно, что Павел Федорович писал свои письма на машинке с обязательной копией письма. Все копии подшивались им в хронологическом порядке в специальные папки. В-третьих, в сборнике указаны все источники хранения этих писем – прежде всего, это личный архив Павла Федоровича, предоставленный МЦР на время подготовки публикации его сыном Кириллом Павловичем. Кроме того, использовался ряд частных архивов корреспондентов П.Ф. Беликова. С оригиналами и копиями писем работал большой издательский коллектив. По всем этим причинам возможность фальсификации писем (да еще такого количества) полностью исключена.

Кроме прочего, автор статьи пытается приписать П.Ф. Беликову «резко отрицательное» и даже «агрессивное» отношение не только лично к Дмитриеву, но и к членам его «инициативной группы». Это не соответствует действительности и противоречит многим письмам Павла Федоровича, в которых он сам говорит о своем доброжелательном отношении к окружению Дмитриева, в котором он видит немало хороших людей. Причем как до истории с «меморандумом»,  так и после нее. Об этом говорят, в частности, два письма П.П. Лабецкому, приближенному Дмитриева из той самой «инициативной группы». Первое из них от июня 1978 года приведено на сайте «Пульс Будущего». Второе, написанное в мае 1980, уже после истории с «меморандумом», приведено в этом разделе. Оба они говорят о доброжелательном отношении Павла Федоровича к П.П. Лабецкому и другим членам «группы». Во втором, кроме прочего, дана аргументированная отрицательная оценка деятельности самого Дмитриева – уж это то письмо сложно заподозрить в сфальсифицированости.

Характерно, что первое из этих писем сторонники Дмитриева привели как пример «позитивного отношения к А.Н. Дмитриеву и плану [его] научных исследований», и даже как «о планах единомышленников». Между тем сам П.Ф. Беликов так объясняет суть и причины написания этого письма в своем письме от 15 января 1979 г. М.А. Мокульскому:

«Лично я убедился только в том, что у Дмитриева слабовато с чувством соизмеримости. Он как-то ознакомил меня с разработанным его группой проектом восстановления деятельности «Урусвати». Этот проект он предполагал официально представить в АН. Ничего, кроме вреда, такой шаг не принес бы. В прошлом году, через одного его приближенного [письмо П.П. Лабецкому от 28 июня 1978г.], я ознакомил его с теми положениями, которые были выдвинуты С.Н. [Рерихом]. Так сказать, честно рассчитался информацией за информацию и доверием за доверие. Как это было принято – не знаю».

«Как это было принято», вернее, вообще не принято во внимание, Павел Федорович узнал через два месяца, после появления «меморандума».

В этом разделе мы приводим еще два письма Павла Федоровича – от 3 мая и 7 мая 1979 года к Г.В. Гаврилову, его давнему и близкому знакомому, постоянному корреспонденту последних лет жизни. Эти письма ценны тем, что в них обстоятельно изложена эпопея с «меморандумом» и история взаимоотношений автора с Дмитриевым и его окружением. Кроме того, в первом из них даются некоторые интересные сведения о Г. Гурджиеве, последователем которого был в то время А.Н. Дмитриев. Интересны,  и поныне актуальны, размышления Павла Федоровича о различии путей Живой Этики и разного рода самообольщенных, как теперь сказали бы, «контактеров». Важно также то, что Беликов пишет своему очень хорошему знакомому, который с уважением относился к Павлу Федоровичу и его мнению, но, тем не менее, пытался идти своим путем и самостоятельно разобраться в личности А.Н. Дмитриева и методах его «духовной» работы. О том, насколько это ему удалось пишет П.Ф. Беликов в следующем отрывке (письмо Н.Д. Спириной от 10 августа 1979г.):

«Несколько дней тому назад был у меня Гаврилов. Я остался очень доволен глубокой беседой с ним. Гаврилов очень твердый и самостоятельный по своему нутру человек. За Дмитриевым он не пошел и никогда не пойдет. Между ними состоялся крупный разговор (но это между нами), Дмитриев угрожал Гаврилову разными бедами и проклятиями, но на Гаврилова все его угрозы не подействовали. Гаврилов полагал, что после этого разговора Дмитриев порвет с ним все связи, однако этого не произошло. Очевидно, у Дмитриева почва под ногами стала более шаткой. Некоторые его сторонники стали задумываться и от него помаленьку отходить. В продолжении этого процесса Гаврилов может сыграть очень позитивную роль. Конечно, процесс этот будет длительным, и осуществим он только при наличии личных контактов. Так что пусть эти контакты Гаврилов продолжает. Подчеркиваю, что у Гаврилова свой, очень индивидуальный Путь. <…> А что касается Дмитриева, то он Гаврилова за собой не поведет. Гаврилов полностью Дмитриева «раскусил» и очень ценно, что сделал это самостоятельно, в личных с ним контактах и столкновениях».

Далее приводим письма П.Ф. Беликова, ставшие историческими свидетельствами очевидца, беспристрастного биографа. Читайте, и сами делайте выводы.

Приложение:

П.Ф. Беликов - Г.В. Гаврилову от 03 мая 1979 г.
 

П.Ф. Беликов - Г.В. Гаврилову от 07 мая 1979 г.
 

П.Ф.Беликов - П.П.Лабецкому от 28 июня 1978 г.
 

П.Ф.Беликов - П.П.Лабецкому от 20 мая 1980 г.