Отзыв на статью В.А. Росова

«Посещал ли Рерих заповеданную Лхасу?»

 

Богатейшее наследие великого русского художника, ученого, мыслителя, путешественника, общественного деятеля Н.К. Рериха с каждым годом приобретает все большую известность. Его труды, научные изыскания, художественное творчество, философская мысль привлекают внимание ученых, писателей, журналистов. Ведутся серьезные исследования его творчества, развиваются идеи нового космического мышления, носителем которых являлся Н.К. Рерих. Но, вместе с тем, наследие семьи Рерихов, их культурно-гуманистическая деятельность нуждаются в защите от недобросовестных исследователей, тиражирующих искажения и ложные выводы.

В 2013 году в журнале «Художественная палитра» вышла статья В.А. Росова «Твердыня Тибета. Посещал ли Рерих заповеданную Лхасу?» [1].  Прежде, чем поделиться своими впечатлениями от публикации, напомним, что В.А. Росов уже снискал себе «славу» недобросовестного исследователя жизни и творчества Н.К. Рериха [2].  Его докторская диссертация по теме «Русско-Американские экспедиции Н.К. Рериха в Центральную Азию» вызвала возмущение в научном сообществе [3]. В основе диссертационной работы лежат личные домыслы автора о якобы существующих геополитических планах Н.К. Рериха по созданию в Центральной Азии нового государства.

Теперь В.А. Росов продолжает писать статьи, опираясь на ранее сформулированные ложные выводы, одна из них «Твердыня Тибета. Посещал ли Рерих заповеданную Лхасу?».

Следует сразу заметить, что в дневниковых записях, книгах и очерках Н.К. Рериха, трудах его сына Ю.Н. Рериха и письмах Елены Ивановны не упоминается о посещении Лхасы. Однако г-н Росов выдвигает версию о якобы тайном прибытии Н.К. и Ю.Н. Рерихов в 1924 году в Лхасу. В доказательство своих предположений автор приводит вторичные источники: статьи из газет того времени, воспоминания людей лично знавших Рерихов, фотографии из частных коллекций авторство которых неизвестно. То есть, к своим выводам В.А. Росов приходит на основании косвенных свидетельств, поскольку прямые доказательства отсутствуют.

Также немаловажно знать, что во время путешествия на все проходимые части маршрута Рерихи получали официальное разрешение местных властей, поэтому здесь не может быть каких-либо пробелов или неизвестных продвижений участников экспедиции. И, если бы Рерихи посетили Лхасу, то осталось бы немало документов и свидетельств этому факту.

 В качестве доказательства своей версии, В.А. Росов рассматривает картины Н.К. Рериха, посвященные Тибету и Лхасе [4], что, по его мнению, подтверждает факт непосредственного присутствия художника в этих местах. Однако г-н Росов не желает брать во внимание альтернативные объяснения данному феномену. О возможностях Николая Константиновича, которые современной наукой не поняты и не приняты, поясняет академик РАЕН и РАКЦ Л.В. Шапошникова: «Рерих был не только художником, он был также и метаисториком в самом научном смысле этого слова. Два невидимых мира воплотились в картинах Рериха – невидимый мир прошлого, которое ушло и стало недоступным обычному человеку, и мир будущего, который еще не возник «среди видимого». <…> Во многих картинах Рериха, начиная с самых ранних, мы обнаруживаем его метаисторическую способность видеть невидимое прошлое и изображать его, проявляя в формах и символах» [5]. Людмила Васильевна считает, что «…эпоха как бы возникала в нем самом, звучала отжившими голосами, наполнялась красками и формами. Он видел ее, ощущал ее и переносил на полотно. Это был редкий, поразительный дар, несший в себе кроме таланта и многое другое, что составляло внутреннюю суть этого человека. Он чувствовал ток времени, протекавший через него, и отбирал в этом потоке нужное ему» [6]. О картинах, упоминаемых В.А. Росовым в своей статье, Л.В. Шапошникова пишет: «В творчестве последнего десятилетия он достаточно определенно держался метаисторического направления. Две картины о Лхасе и ее священном храме Потале вызывают при интерпретации немалое затруднение. Здесь может быть два разных предположения. Одно – картина отражает сожаление художника о том, что ему не удалось проникнуть в Лхасу во время Центрально-Азиатской экспедиции, и другое – сокровищница тибетской культуры Потала могла оказать необходимую помощь в ряде нужных действий Рерихов. На первой картине хорошо видно Поталу и некоторые ее детали, о которых человек, не видевший ее воочию, знать не мог. Год создания этой картины – 1939 – выводит тибетскую святыню на крупнейшие события мировой жизни планеты. В этом году началась Вторая мировая война, в которую Рерих внес огромную благородную часть своего метаисторического творчества» [7]. Таким образом, существует и иная точка зрения на появление картин Н.К. Рериха, посвященных Тибету и Лхасе.

Хотелось бы обратить внимание и на тот факт, что, увлекшись своей версией, В.А. Росов, остается верен фактам «собственного производства». Так, касаясь эпизодов Центрально-Азиатской экспедиции, он называет Н.К. Рериха «Великим Послом западных буддистов», а самому путешествию приписывает религиозный характер, именуя ее «миссией западных буддистов» [8]. Но, насколько правомерны подобные формулировки?

О научно-художественной направленности Центрально-Азиатской экспедиции писал Николай Константинович: «Конечно, мое главное устремление, как художника, было к художественной работе <…> Кроме художественных задач, в нашей экспедиции мы имели в виду ознакомиться с положением памятников древности Центральной Азии, наблюдать современное состояние религии, обычаев и отметить следы великого переселения народов. Эта последняя задача издавна была близка мне» [9]. Ю.Н. Рерих, будучи одним из участников Центрально-Азиатской экспедиции, впоследствии писал: «Главной целью экспедиции было создание живописной панорамы земель и народов Внутренней Азии. Пятьсот полотен Н.К. Рериха, в настоящее время выставленные в Музее Рериха в Нью-Йорке, являются одним из самых больших ее достижений. Вторая задача экспедиции состояла в проведении археологической разведки, с тем чтобы подготовить основу для дальнейших серьезных исследований этих малоизученных районов Внутренней Азии. И наконец, большое значение мы придавали сбору этнографического и лингвистического материала, характеризующего древние культуры региона» [10].

Как видим, «миссия» Центрально-Азиатской экспедиции Рерихов была далека от религиозных трактовок В.А. Росова. Также важно отметить, что термины «миссия» и «посольство» использовались Рерихами как дипломатический ход в письмах губернаторам Нагчу во время труднейшего испытания – вынужденного стояния на высокогорном плато Чантанг в Тибете. Чтобы спасти экспедицию, Рерихи должны были облечь свои обращения в понятную тибетским чиновникам форму [11]. Таким образом, В.А. Россов, взяв частное обстоятельство – случай на плато Чантанг, распространяет его на характеристику миссии Центрально-Азиатской экспедиции в целом, совершая подмену и, замещая широкие научно-художественные задачи уникального путешествия, религиозными.

Некорректно выглядит и формулировка автора о том, что «в семье Рерихов был культ пятого Далай-ламы» [12]. Понятие «культ», на наш взгляд, неприменим к личностям такого масштаба как Рерихи и не отвечает широте их мировоззрения. Рерихи умели видеть лучшие творческие и духовные достижения человечества. Такие нахождения рассматривались ими как вехи культуры, отвечающие задачам будущей эволюции, память о которых служит «ступеням грядущего». Далай-лама V – один из светочей буддизма, стоящий в ряду других почитаемых героев, святых и подвижников. Понятие «культ» несет в современном обществе религиозный оттенок и означает «служение божеству», «совокупность религиозных обрядов» и т.д. Между тем как, стержнем мировоззрения Рерихов было новое космическое мышление, вышедшее далеко за рамки религиозного сознания. Поэтому подход к изучению наследия Рерихов требует других критериев и методов.

Глубина понимания Рерихами мировых, в том числе, космических процессов, в основном недоступна сознанию современного человечества, поскольку плоское мышление людей отличается от целостного восприятия, которое охватывает явления с точки зрения энергетических процессов, происходящих на разных планах бытия, с учетом земного и небесного, материального и духовного. С этой точки зрения, В.А. Росов, используя односторонний, узкий подход к проблеме, не может понять и правильно оценить деятельность Н.К. Рериха и его статья скорее относится к детективному жанру, чем научному исследованию.

Хотелось бы остановиться и на использовании В.А. Росовым в публикации цитирования дневниковых записей Е.И. Рерих, к изданию которых он имеет прямое отношение. Однако напомним, что издание дневников Елены Ивановны состоялось в нарушении ее авторских прав и прав Международного Центра Рерихов, кроме того, записи подверглись редактированию и реконструированию. В предисловии к третьему тому «Листов дневника» В.А. Росов пишет: «Особенностью данной серии «Листы дневника» является большая редакторская работа над рукописью дневниковых записей Е.И. Рерих. Проведена реконструкция зашифрованного авторского текста …, восстановлены отдельные слова и фразы, … Такой подход облегчает восприятие читателю» [13].

Однако смысл записей Елены Ивановны не всегда однозначен. Они могут отражать как конкретные исторические события, так и явления далекого будущего, что требует огромной ответственности при цитировании. Поэтому, ссылаясь на выдержки из дневников Е.И. Рерих, даже, если не брать во внимание искажений текстов при редактировании, В.А. Росов может лишь строить предположения, что не является доказательством выдвигаемых гипотез. Кому на сегодняшний день доступно полное понимание сокровенных записей Е.И. Рерих, если даже ближайшим ученикам она запрещала их читать и, тем более, делать выписки?!

Правомерность публикации дневников Е.И. Рерих неоднократно анализировалась в статьях [14]. Отдавая свои записи исключительно на хранение американским сотрудникам, Елена Ивановна писала: «Передавая эти тетради-манускрипты на хранение, я всегда указывала <…>, что никто не имеет права их читать или делать из них выписки. Потому всякое своевольное цитирование оттуда терминов и выдержек я рассматриваю как нарушение прав писателя и моего доверия» [15]. Таким образом, нарушен не только закон об авторском праве, но попрана этика, то на чем особенно настаивали Рерихи, творчеством которых пользуется г-н Росов.

В целом хочется отметить, что стиль статьи В.А. Росова отличается вольными трактовками, надуманностью, смысловыми подменами. Так он пишет: «По понятным причинам Юрию Николаевичу не хотелось касаться паломничества в Лхасу» [16]. По каким причинам – автор не уточняет и не делает никаких ссылок, однако сомнение в умах читателей заложено. Далее он продолжает: «На тибетскую тему у Рерихов вообще было наложено табу. И такой запрет, по всей видимости, мотивировался неудачей, постигшей Миссию Западных буддистов в 1927 году» [17].

Это утверждение противоречит действительности. Н.К. Рерих не только запечатлел горные пейзажи и тибетские монастыри в своих картинах, но и передал незабываемые, уникальные подробности путешествия по Центральной Азии в своих трудах. Также и Ю.Н. Рерих оставил яркие впечатления об экспедиции, описал этнографические, лингвистические, археологические, географические изыскания, касающиеся территорий и народов, в том числе, тибетцев. А работа над тибетстко-английско-русским словарем, которому ученый посвятил всю жизнь – никак не вписывается в понятие табу и запрещенных тем.

В.А. Росов зачастую в своих выводах противоречит самому себе. В одном случае он пишет, что «в лице профессора Вераксо история находит подтверждение истины о скрытых путях Рерихов в заповеданную Лхасу» [18], в другом – «Посещал ли Рерих священный город буддистов, остается до сих пор загадкой» [19]. В конечном итоге сам автор признает отсутствие прямых доказательств своей версии, которая является спорной, неубедительной и создает повод для новых домыслов в отношении жизни и творчества наших выдающихся соотечественников.

Безусловно, исследователь имеет право выдвигать свои гипотезы, но при этом, он обязан объективно характеризовать степень достоверности. Малая неправда порождает большую, малая некомпетентность – непрофессионализм. Этика ученого становится предметом первой заботы и камнем преткновения во многих исследовательских проектах и научных открытиях. Вопросы нравственности, честности, непредвзятости, компетентности, ответственности за свое исследование – чрезвычайно актуальны, т.к. определяют пути использования и распространения знаний.

 

Е. Рудакова

 

_________

 

 

1. Золотая палитра. 2013. № 2. С. 63.

2. Лавренова О.А., Музычук В.Ю., Стеценко А.В. Автопортрет в серых тонах // Шапошникова Л.В. Великое путешествие. Кн. Третья. М.: МЦР, 2005. С. 1056-1084; Косоруков А.А. Факты – воздух ученого // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 1. М.: МЦР, 2001. С. 616-639; Фролов В.В. Творчество Н.К. Рериха в зеркале «плоского» мышления // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 4. М.: МЦР, 2007. С. 613-615; и др.

3. Тугужекова В. и др. Культура, не политика. К вопросу о неудачной диссертации о Николае Рерихе // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 4. М.: МЦР, 2007. С. 704-710; Иванов В., Амонашвили Ш., Черноземова Е. и др. В истории пытаются наследить (О диссертации В.А. Росова «Русско-американские экспедиции Н.К.Рериха в Центральную Азию (1920е и 1930е годы)») // Новая газета. 2006. 23-26 ноября. № 89 (1211); Лингвистическое заключение // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 4. М.: МЦР, 2007. С. 733-753; Политологическое заключение // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 4. М.: МЦР, 2007. С. 758-766; Письмо профессора Локеша Чандры // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 4. М.: МЦР, 2007. С. 818-821; и др.

4. Картины: Рерих Н.К. Потала. Твердыня Тибета. 1939; Рерих Н.К. Лхаса. 1947. 

5. Шапошникова Л.В. Держава Рериха // Метаисторическая живопись Н.К. Рериха. М.: МЦР, 2013. С. 53-58.

6. Там же. 

7. Шапошникова Л.В. Завет Учителя // Метаисторическая живопись Н.К. Рериха. М.: МЦР, 2013. С. 419.

8. Там же. С. 64.

9. Рерих Н.К. Сердце Азии // Пути благословения. М.: Эксмо, 2002. С. 405-406.

10. Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. Хабаровское книжное издательство, 1982. С. 29.

11. Фролов В.В. Парадокс Росова или неудачные попытки старого сознания исследовать новое космическое мышление // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 6. М.: МЦР, 2013. С. 346-347.

12. Золотая палитра. 2013. № 2. С. 64.

13. Рерих Е.И. Листы дневника. Т. 3. М.: РАССАНТА; Государственный музей Востока, 2012

14. См.: Книжник Т. Откровение от «Сферы» // Культура и время. 2002. № 3. С. 162-175; Чернейко Л.О. О наследии Е.И. Рерих и издательской культуре // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 3. М.: МЦР, 2005. С. 494-501; и др.

15. Рерих Е.И. Письма. В 9 т. Т.5. М.: МЦР, 2007. С. 320.

16. Золотая палитра. 2013. № 2. С. 69.

17. Там же.

18. Там же. С. 70.

19. Там же. С. 71.


 

___________________________

   Другие статьи о В.А. Росове