Газета "Содружество", №7, октябрь 2002 г.

3 К 100-ЛЕТИЮ ЮРИЯ НИКОЛАЕВИЧА РЕРИХА

Идеал Человека
Фрагменты из ранее опубликованных воспоминаний о Юрии Николаевиче Рерихе заново осмысленные

Юрий Николаевич Рерих. George Roerich
Ю.Н.Рерих в имении Кулу, Наггар, Индия, 1931-1933 гг.

     Профессиональные исследования профессора Ю. Рериха относятся к разным областям. Это литература на санскрите, философия, религия, история, география, этнография, народное искусство и т. д. Он заслуженно пользовался репутацией большого и опытного лингвиста с превосходными знаниями. Он разговаривал на многих западных и восточных языках. Наряду с классическими и современными европейскими языками, он в совершенстве знал тибетский, монгольский, санскрит, пали и даже персидский и индийские языки. Он был членом многих научных учреждений на родине и за границей.
С.Х. Аскари, профессор, генеральный директор Института К.П. Джаясвала в Патне.
 
(Из приветственного поздравления в связи
с 60-летием Ю.Н. Рериха, отмечавшегося в Институте востоковедения АН СССР 15 октября 1962 г.)

    Не легкая задача изложить словами то, что именно словесному выражению не поддается, а постигается только в непосредственном общении.
    Мне было уже двадцать семь лет, когда летом 1959 года мы с дочерью Павла Федоровича Беликова Леной поехали из Таллинна через Москву в Крым, впервые в жизни так далеко от дома. Павел Федорович дал нам с собой письмо и книгу, чтобы в Москве был повод зайти к Юрию Николаевичу. Позвонить Юрию Николаевичу ни одна из нас не решалась. Хотя встреча нужна была мне, я настояла, чтобы позвонила Лена, как дочь Павла Федоровича. Она представилась, забыв упомянуть обо мне.
    Итак, когда мы, опоздав на полчаса, позвонили у двери, Юрий Николаевич с поклоном открыл ее сам, тихо и едва заметно взглянув на меня, пожал нам руки и стремительной походкой мгновенно провел в свой кабинет. Статный, но небольшого роста, он четкими движениями сходу усадил нас возле края письменного стола и сел тут же поодаль.
    В те дни в Третьяковской галерее только что открылась вторая, организованная Юрием Николаевичем выставка картин Н.К. Рериха,- в залах, смежных с выставкой Андрея Рублева. Мы уже побывали там, поэтому речь зашла о картинах.
    Юрий Николаевич поинтересовался, что понравилось мне больше всего. Конечно, поразила картина “Бэда-проповедник”. Не ожидала я увидеть живописный образ поэмы Я.П. Полонского, от которой в детстве получила потрясение. Но Юрию Николаевичу почему-то ответила, что больше всего понравилась картина “Ковер-самолет”, что поражаюсь также чистоте красок на картинах Николая Константиновича. Юрий Николаевич выразил удовольствие от того, что Рерих и Рублев выставлены рядом, что они созвучны, что оба художника не смешивали краски. Чистота так роднит их!.. А вот здесь в кабинете над входной дверью картина “Гесэр-хан”. Она пламенеет. “И какие необъятные просторы!” - говорит Юрий Николаевич. Отвечаю по-своему: “Какая даль!”. И он сразу же подхватывает четко: “Даль! Да, даль!” Смущаюсь этому, сажусь на место и вижу не глаза Юрия Николаевича, а глаза Спаса, необъятно открытые, приявшие в себя своим теплом все, что есть я. Сердце мгновенно наполнилось блаженством. В забвении всего окружающего я видела - переживала только яркий Свет. Сколько длилось такое состояние, не знаю. Только вдруг голос внутри сказал: “Нельзя так долго сидеть и столько времени отнимать у такого занятого человека!” И я очнулась. Посмотрела на Лену. Она сидела, нагнув голову, и не шевелилась. Когда я снова повернулась к Юрию Николаевичу, те же глаза Спаса смотрели на меня, но совершенно иначе - настолько строго, что сердце вздрогнуло от этой суровости. И все же я опять впала в забвение... И вот снова появилось беспокойство: “Нельзя так много отнимать драгоценного времени!” Я вскочила с места. Сразу же поднялись и Юрий Николаевич, и Лена. Но тут же снова забылась, и сколько мы простояли так, не знаю. Но очнулась только тогда, когда внутренний голос опять забеспокоился: “Нельзя больше. Надо идти”. Юрий Николаевич стоял, склонив голову... Я быстро пошла вперед. В прихожей обернулась у входной двери. Так же, как и при встрече, Юрий Николаевич тихо, с низким поклоном пожал нам руки. В тишине молчания встречи Юрий Николаевич ответил на мой безмолвный вопрос о смысле жизни. Его душа улыбнулась улыбкой понимания, а моя оказалась на Солнце в лучах тепла и Света. Мой дух обогатился истинными ценностями жизни. Такой необычный опыт дает мне право утверждать, что Юрий Николаевич Рерих - Учитель и Великий Вестник, Иерарх Знания, у которого был приказ лечить улыбкой. Он дал мне лучшее из того, что имел, - улыбку Истины.

Ю.Н.Рерих. George Roerich
Ю.Н.Рерих на открытии выставки картин в Государственной Третьяковской галерее в Москве, 7 августа 1959 года.

    В дальнейшем ничего подобного при новых встречах с Юрием Николаевичем уже не повторялось. Однако нечто не менее удивительное для меня произошло на открытии выставки картин С.Н. Рериха в 1960 году. Это была самая первая персональная выставка художника Святослава Рериха в СССР. Это было 11 мая в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Я стояла внутри тесной толпы. Вдруг передо мной появился Юрий Николаевич. “Идемте, я проведу Вас в конец экспозиции, где еще никого не будет”. Мы быстро проходим в последний и, как оказалось, самый большой зал выставки. Вскоре толпа хлынула и в этот зал. Стало тесно и не видно картин. Святослав Николаевич ходит от картины к картине, плотно сжатый людьми. Тесно. Душно. Вокруг праздничный гул. Вдруг снова передо мной Юрий Николаевич! “Ну, как? Вы уже познакомились с моим братом?” - “Что Вы! Я даже не предполагала, что это можно сделать!” - “Напрасно! Он был бы рад. Всегда рад каждой такой встрече”. Я в смятении. “Хорошо, приходите тогда завтра, я познакомлю Вас дома!”
    И вот я там, у Юрия Николаевича вместе с другими гостями. Входят Святослав Николаевич и Девика Рани. Они очень приветливы, душевно внимательны. Никакой отчужденности, которая раньше рисовалась моему воображению. Юрий Николаевич счастлив, он светится радостью, нежностью, но сдержан в общении. Не видела, чтобы Юрий Николаевич притянул кого-то к себе и обнял или положил руку на плечо. Святослав Николаевич - наоборот, щедрый на ласки. Все шутят, ведут себя естественно и просто, так что я чувствую себя среди близких людей, но смущаюсь оттого, что не соответствую такой высоте. Временами Девика Рани обращается к Юрию Николаевичу не на англий-ском языке, а на хинди или бенгали, и по-немецки. Слушаю голос Юрия Николаевича - идеальная русская речь. Она лилась настолько естественно и плавно, что переход на другой язык был незаметен.
    В Юрии Николаевиче не было ничего, что не соответствовало бы его внутреннему содержанию. И стройность внешнего облика сочеталась с полной душевной гармонией. Я наблюдала воплощение совершенного Человека. Это был живой идеал - идеал умения любить и уважать любого. Общение с Юрием Николаевичем меня успокоило и убедило в том, что будущее человечества небезнадежно. Высокая нравственность среди людей возможна. Ради этого стоит жить, только каждому самому нужно стремиться к самоусовершенствованию. У человечества есть Будущее.
    Личность Юрия Николаевича, конечно, явление уникальное. Ведь он владел двумя путями Знания: научным в западной традиции, или интеллектуальным, и восточным, так называемым архаическим, или духовным, не исследованным и не объясненным в терминах современной науки.
    Мудрость Юрия Николаевича возвышала тех, кто находился в духовном поиске, но и напугала всех тех, у кого не было высоких идеалов...

К. Молчанова, председатель Эстонского общества Рериха.
Таллинн, июль 2002 г.