Л.В. Шапошникова
«…Говоря о Юрии Николаевиче, я не стану останавливаться на его научной деятельности, у нас много докладов будет посвящено этому; хотелось бы обратить ваше внимание лишь на некоторые моменты, и прежде всего на его участие в знаменитой Центрально-Азиатской экспедиции. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что эта экспедиция не состоялась бы такой, какой она состоялась, если бы в ней не было Ю.Н. Рериха. Юрий Николаевич выполнял обязанности переводчика, прекрасно владея и монгольским, и тибетским языками, и рядом центральноазиатских диалектов. Он обеспечил прямое общение членов экспедиции, в первую очередь Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов, с теми людьми, которые встречались на маршруте, и с теми народами, через территорию которых проходила эта экспедиция, что было чрезвычайно важно для ее деятельности. Юрий Николаевич был также хранителем и защитником этого каравана, потому что экспедиция шла в очень беспокойное время и по Монголии, и по Тибету и на нее готовились нападения. Юрий Николаевич возглавлял вооруженный отряд, которому надлежало защитить эту экспедицию. Он был мужественным человеком. И хотя Юрий Николаевич стал востоковедом, он, как вы сами могли убедиться по выставленным здесь его картинам и зарисовкам, вполне мог стать художником. Но не многим известно, что у него было еще и призвание к военному делу. Когда я работала в Бангалоре с Рериховским наследием, которое предстояло вывезти сюда, то я обнаружила, что часть библиотеки Юрия Николаевича состояла из литературы профессионального военного. Если он чем-то занимался, то занимался очень серьезно. И потому охрана экспедиции была в исключительно надежных руках.
Юрий Николаевич был единственным вернувшимся на Родину из семьи Рерихов. Вы знаете, что Рерихам в 1947 году не дали визу в Россию, или Советский Союз. Юрий Николаевич смог приехать сюда в 1957 году, когда в стране произошли определенные изменения, которые мы называем «хрущевской оттепелью». Его пригласил Н.С. Хрущев, которого Юрий Николаевич встретил на выставке своего отца в Дели. Он приехал сюда, получил советское гражданство и стал работать в Институте востоковедения, возглавив очень сложный сектор философии и истории религии Индии. За тот короткий срок, что был отпущен ему до его кончины в 1960 году, он успел сделать невероятно много. Он возродил традиции отечественной буддологии и тибетологии, сумел добиться возобновления «Библиотеки Буддика», впервые в стране ввел преподавание ведийского языка и т.д. И все это несмотря на то, что атмосфера, в которой он работал, была очень тяжелой. Мы давно говорим о том, что у нас была разгромлена такая наука, как генетика. Но до сих пор мало кто знает, что по части разрушения и уничтожения кадров настоящих специалистов на первом месте было востоковедение. Дело в том, что значительная часть специалистов по культуре Востока была или арестована, или расстреляна. И к моменту приезда Юрия Николаевича это было уже не востоковедение, а, скорее, политология. В основном занимались новейшей историей той или иной страны, но культуры как таковой и специализации по культуре не было. И Юрий Николаевич создал эту школу, вокруг него образовался круг учеников, которые продолжили его дело. Но все это стоило ему неимоверных усилий. Потому что здесь произошло столкновение настоящего, фундаментального востоковедения, базирующегося на энциклопедических знаниях, с теми, кто занимался какими-то своими узкими проблемами и потому не мог воспринимать Юрия Николаевича. Они называли его «буржуазным ученым». В международном отделе ЦК партии к нему тоже относились отрицательно, поддерживали этот миф о так называемом буржуазном ученом и во многом мешали ему работать. В 1959 году, когда под его редакцией вышел очень интересный и важный буддийский источник – «Дхаммападда», начались доносы: «Этот идеализм, проповедуемый Рерихом, нужно прекратить». Кончилось тем, что арестовали тираж. Юрий Николаевич был этим очень расстроен, но недолго, как говорится, предавался печали, понимая, что нужно что-то предпринимать, чтобы книга дошла до читателя. И он предпринял. Каким-то образом он добыл одну книгу со склада, где находился арестованный тираж, и послал ее тогдашнему премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру с сопроводительным письмом. И через некоторое время на имя Хрущева от Неру пришло письмо, в котором он поздравлял нашего главу с тем, что наконец советское востоковедение начинает заниматься по-настоящему культурой Востока. Через день арест был снят, и тираж был пущен в продажу. Конечно, в пересказе эта история звучит как бы интересно — целое приключение. Но вы должны понимать, чего стоило это самому Юрию Николаевичу. Он умер в 1960 году, не дожив двух лет до своего шестидесятилетия. Было много всяких мифов о причине смерти. Он умер неожиданно от сердечного приступа. И главной причиной была, конечно, та атмосфера, в которой он работал. Кроме того, как известно, на него нагружали в институте все, что другие не хотели делать. И Юрий Николаевич смиренно, как говорится, тянул этот воз и делал все это, как всегда, блестяще.
Я хотела бы обратить ваше внимание также на то, что в двух братьях, Юрии Николаевиче и Святославе Николаевиче, как бы раздвоился отец. Один из них стал художником, другой – ученым. То и другое существовало в отце. Это очень интересный момент, который мы еще не осмыслили.
Открывая нынешнюю конференцию, я надеюсь, что она пройдет успешно, на должном уровне. Ибо человек, чью память мы сегодня чтим, был достоин многого и со временем дань его памяти будет только возрастать.
Спасибо за внимание».
Опубликовано:
Материалы Международной научно-общественной конференции. Международный Центр Рерихов, 2002 (в сокращении).